Слово стряхивает с себя местные привязки и уже не по наследству, а по личным заслугам обретает полисемантичность в движении, на перекрестьях с другими, разноместными словами. Это уже симптом нового художественного уклада - нового эволюционного сдвига в литературном сознании эпохи. Нам еще представится случай поговорить об этом более подробно во второй части настоящей главы. А сейчас обратим внимание па общее, типовое строение сумароковской или, скажем, книжнинской реплики, буквально переобремененной словесным материалом. Беспокоитесь о собственной безопасности? Стоит купить телескопическую дубинку днепр.
Обычно такая реплика состоит из краткой, базовой информации о событии (она может размещаться не только в начале, но также и где-нибудь в середине) и - эмоционального, суггестивного словесного шлейфа по поводу события. Так, в трагедии Княжнина «Вадим Новгородский» варяжский князь, властитель города Рурик сообщает своей возлюбленной Рамиде, что отец ее «во лаврах» возвратился на родину и теперь, несомненно, в награду за его, Рурика, труды отдаст ему в жены свою дочь, - ее, Рамиду. Информация эта - фабульный проект - содержится приблизительно в трех стихах, а далее, следом за ними, простирается тридцатистрочный шлейф, этим проектом порожденный. Здесь Рурик напоминает о власти, переданной ему вельможами и народом, признайся, что счел бы сущей напастью нежелание Рамиды украсить собою Княжеский трон или склонность ее к подмене живой страсти холодным. Уж лучше страдать от невознаградимой потери любимой женщины, нежели постоянно прочитывать в ее глазах укоры и т.д. Конечно же, на фоне лапидарной базовой информации подобные излияния покажутся современному читателю чем-то преизбыточным, лишним. Однако для восемнадцатого столетия это лишнее как раз и было необходимым: здесь - средоточие суггестивной энергии, «учительных» порывов, наглядность мыслительного процесса, словно выставленного напоказ, для всеобщего обозрения в демонстрационном сюжетном «зале» и пр.
