Внедрение металлических конструкций принципиально изменило тип ограждающей здание оболочки: появилась возможность отказаться от стены. Нечто подобное произошло когда-то в готике в появлением каменного каркаса и «дематериализацией» стены. И, как в готике, знаменитой своими витражами, в архитектуру снова входит стекло. Появилась невиданная ранее возможность освещать помещения дневным светом — боковым сквозь огромные окна-витражи (как, например, в Балтийском вокзале) и верхним. Верхний свет позволил резко увеличить глубину корпуса зданий (и следовательно, их размеры), а также полностью использовать земельный участок в тесной городской брандмауэрной застройке. Стеклянные своды и купола венчают пространства торговых галерей, музеев, банков и почтамтов, выставочных и дворцовых залов. Противоречия между каменными фасадами и светоносными перекрытиями нет: как правило, к фасаду выводились поэтажно расчлененные малые помещения, а световые купола устраивались над внутренними пространствами, которые иначе и невозможно было осветить.
Одновременно разворачивается сооружение оранжерей, где остеклены и стены и потолки. Оранжереи в XIX в. очень любили. Зимние сады — обязательное дополнение дворцов, тропические растения поселяются в городских квартирах, создаются оранжереи с научно-просветительными целями. Один из лучших памятников этой архитектуры — Пальмовая оранжерея петербургского Ботанического сада. Известно, какое влияние и на общественное мнение, и на профессиональное мышление оказал знаменитый Хрустальный дворец Пекстона в Лондоне 1851 г., построенный по принципу оранжереи. Этот опыт широко использует Россия.
Эстетический эффект, который давала металлостеклянная архитектура, был огромен. Изнутри металлостеклянные своды казались невесомыми — конструкции их таяли в солнечном свете; по вечерам фасады и купола, возносящиеся над крышами соседних зданий, светились теплым сиянием, и глаз привыкал ценить красоту графичного тонкого рисунка ферм и переплетов, покрывающих объемные формы.
