В следующей работе Швейцер вновь встретился с Тенряковым (экранизировалась повесть «Тугой узел») и продолжил творческое общение с Толстым. На сей раз режиссеру понадобилось вооружиться методом великого писателя срывающего все и всяческие маски с людей и явлений и обнажающего истинные цели и сущности.
В кинематографе тех лет был в моде так называемый закадровый голос - прием, дающий возможность включить комментарий в экранное действие или как-то иначе расширить русло киноповествования. Швейцер использовал этот прием в нескольких функциях, в их числе и как внутренний монолог персонажа, чья внешняя, слышимая речь отнюдь не соответствовала мыслям-помыслам. Павел Мансуров, один из героев повести «Тугой узел», был движим честолюбивыми, а точнее - карьеристскими соображениями, но пытался выглядеть радетелем за общечеловеческое благо. Его подлинную нравственную природу, его социальную опасность выявлял в фильме закадровый голос, внутренний монолог, разработанный режиссером по классическому литературному образцу.
В связи с работой над этим фильмом стоит назвать два произведения Толстого, одно из которых задавало тон кинокартине, другое помогало созданию характера. Нужны срочно деньги? Возьмите кредит под залог грузового автомобиля.
Вступительную, но обстоятельную сцену похорон секретаря райкома партии режиссер снял под впечатлением и влиянием «Смерти Ивана Ильича». Трагедия смерти, бескомпромиссность подводимых ею итогов, необратимое движение жизни, пересмотр сложившихся оценок, тревожная мысль: достойно ли проходит каждый из нас свой путь,- такой просторной и емкой, дающей единственно верные критерии развертывающемуся сюжету, оказалась кинематографическая сцена, поставленная как бы по завету Толстого.
Герой романа «Воскресение» настойчиво вспоминался Швейцеру, когда он выстраивал в фильме дорогую ему роль Игната Гмызина, председателя колхоза, человека чистого и честного, бесстрашного в борьбе со злом и несправедливостью. Нет нужды доказывать, что князь Нехлюдов и колхозный вожак из «Тугого узла» - разные люди. Разумеется, и режиссер их не перепутал - хотя бы потому, что знал: черты характера в образе Нехлюдова - чаемые, в образе Гмызина - реальны, но сопоставлять эти образы по степени художественного совершенства - неловко.
